Драматургия абсурда

Драматургия абсурда

Являясь глубочайшим почитателем великого Брехта, Сартр утверждает, что в «Годо» Беккет учится у Брехта и является его прямым продолжателем; нам же представляется, что Беккет сам оказывается как бы в роли одного из брехтовских персонажей: в позиции изолированного и беспомощного индивида, который, будучи не способен понять природу подавляющих его сил, не способен и бороться против них.

Драматургия абсурда не только использовала тезис о бессмысленности мира, выдвинутый французскими интеллектуалистами,- как основной и решающий фон, на котором развертывается ее антидействие и функционируют ее антигерои. Она, эта драматургия, на первых порах так же использовала и интеллектуалистскую методологию своих французских предшественников. Нужды нет, что и разум предстал здесь «вверх ногами», и рационалистический метод обработан был со своей изнаночной стороны. Была показана его подоплека, крайность, его нелепость. Логика была в данном случае буквально доведена до абсурда. Но от этого не перестала быть логикой. И «Лысая певица», «Урок», «Стулья» не меньше связаны с картезианством, чем, скажем «За закрытой дверью» Сартра или «Антигона» Ануйля. Разница в том, что то, что интеллектуалисты декларировали и объясняли, абсурдисты стали показывать. В связи с этим диалог стал пунктирен, лишен смысла, оказался словесным «заполнением пауз». Вещественность приобрела значение. Разреженный воздух интеллектуальной французской драмы заполнился десятками звуков, движений, вещей, которые как будто никакого логического смысла не имеют.

Покинутость, смерть, обреченность, мусорность повседневного человеческого существования — все эти состояния приобрели здесь свою физиологическую выраженность, бытовую конкретность и метафорическую наглядность.

Май 2014
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
« Июл    
 1234
567891011
12131415161718
19202122232425
262728293031