Оригинальная и самостоятельная

Но недостаточно оригинальная и самостоятельная по форме, стилю пьеса Болта в то же время весьма показательна по своей идейной направленности, по своей теме. Надо думать, что именно благодаря этому в первую очередь она обрела такую популярность в Англии и за рубежом.

На первый взгляд, эрудированный и светский мыслитель и гуманист Томас Мор Болта вовсе непохож на неистового монаха, затем доктора теологии Лютера. Все отлично у них — характеры и темпераменты, привычки и манера поведения. Если один непримирим, готов идти до конца во всем, то другой осмотрителен, знает цену компромисса и, как ему представляется, трезв и практичен. Мор у Болта не мечется, не стенает, но, раз придя к выводу, что служение идее — превыше всего для него, уже отступить от этого не может, чего бы ему это ни стоило.

Мор в драме Болта не смог избежать сладостного искушения — занять важный пост при дворе короля Генриха VIII. Ему нравились изысканные, утонченные придворные беседы, импонировало советовать королю и даже писать за него книги. Ничто человеческое не чуждо Мору Болта, в том числе тщеславие, чинопочитание, а также известная робость, которую можно назвать и недостатком смелости. Умный, образованный, широко и тонко мыслящий, он слишком долго верил, что можно сохранить внутреннюю свободу, ни во что не вмешиваясь. Весь первый, достаточно длинный акт (всего в пьесе два акта) Томас Мор Болта занимает своего рода выжидательную позицию.

Еще в большой мере, чем для Лютера Осборна, служение идее, верность идее означают для Мора Болта обретение своего подлинного «я». Преданность идее тождественна со свободой человеческой личности. Недаром, не распространяясь особенно о существе идей, за которые он идет на плаху, Мор Болта говорит однажды: «Для меня неважно: верно это или нет. Я верю, что это должно быть верным.