Особенность пьесы Вайса

Особенность пьесы Вайса в том, что при использовании всех средств, предусмотренных Арто для физического потрясения публики,- ритуала, эротики, крови, сцен сумасшествия, криков, музыки, пения и т. д.,- стержнем «Марата/Сада» остается интеллектуальный поединок двух концепций человека, представленных Маратом и маркизом де Садом. Их диалог, а также постоянная возня, драки и крики сумасшедших вместе составляют постоянно проводимые две параллельные линии спектакля с кульминациями в местах их временного слияния. Не следует забывать, что представленные события и речи, включая аргументы самого Марата, составляют пьесу, сочиненную де Садом. Но Марат оказывается равной стороной в диалоге. Спор идет о человеке, о его природе, о революции, которую человек совершает. Сад утверждает, что человек обретает себя, подчиняясь разрушительным импульсам природы:

Как комментировал впоследствии сам Вайс, де Сад «с одной стороны, знает и видит, что общество изменить необходимо, но с другой — у него нет сил активно участвовать в этом изменении». Его отрицание как бы останавливается на полпути, в констатации хаоса, рожденного разгулом отбросившего всякие нормы сознания. Отчаянный крик одного из сумасшедших — «Человек — безумное животное!» — как бы суммирует кредо маркиза де Сада.

Но заканчивается пьеса словами сподвижника Марата Жака Ру, который среди финального бесчинства больных восклицает: «Когда, наконец, вы научитесь видеть, научитесь выбирать, куда идти!». Привлекательность Марата и его идей заключается для Вайса в том, что в опьянении безумием он видит исключение, подтверждающее, а не нарушающее правило, что окончательной своей целью он ставит сознательную ломку самого правила.