Пьесы во время исполнения

Голосам дано заговорить в «Игре». На темной сцене — три кремационные урны. Из них, едва различимые, высовываются головы мужчины и двух женщин. Четвертым безмолвным участником пьесы является луч прожектора. Он поочередно выхватывает из темноты одно из трех лиц, и, как бы в ответ на его молчаливый вопрос, головы начинают говорить. Иногда свет разделяется на три луча, освещая сразу все три головы, тогда они ведут свои партии одновременно. Так что, действительно, «они говорят все вместе» и «каждый сам по себе». Прошлым, о котором рассказывают эти три загробных голоса, оказывается обыкновенный адюльтер, а концом было самоубийство каждого из его участников, так и оставшихся в неведении о судьбе двух других.

Голоса монотонно, скороговоркой рассказывают вопрошающему лучу света о подчеркнуто банальной жизни и мучаются оттого, что «гипотетический императив» (свет, по-видимому, играет именно эту роль) не оставляет их в покое и за смертной чертой. Текст пьесы во время исполнения повторяется дважды, создавая, таким образом, впечатление круговорота, выражающего понятие вечности как у Беккета, так и у его учителя Джойса. За бестелесными голосами, обреченными вечно повторять свою историю, как и везде у Беккета, незримо присутствует символическая фигура Белаквы, флорентийского художника, друга Данте, отличавшегося непомерной ленью.

Данте описывает свою встречу с ним в «Божественной комедии», где Белаква за свою лень обречен сидеть в позе человеческого зародыша перед входом в чистилище в тени скалы. Белаква (так зовут и героя ранних рассказов Беккета) олицетворяет для Беккета прозябание, растительное, внутриутробное существование, как можно более очищенное от всех признаков активной жизни и именно поэтому как бы выражающее ее сущность.