Схема конфликта типична для современной французской драматургии. Но если в «Антигоне» и «Жаворонке» Ануйля «слабые» героини противопоставляют свою «беззащитную слабость» и свою духовную силу насилию, тирании, то слабое существо Бланш де ла Форс в опере Пуленка совершает нравственный подвиг лишь «внутри себя», побеждая лишь свою внутреннюю, изначально ей присущую слабость, свой «врожденный страх». Антигона у Ануйля перед смертью вынуждена признаться: «…я перестала понимать, за что умираю. Мне страшно…»,- хотя она и продолжает отстаивать право человека на подвиг, пусть даже и потерявший свой прежний благородный смысл. Бланш, наоборот, вырывается из своего состояния вечного страха перед жизнью и совершает жертвенный подвиг по собственному побуждению, из человеческого чувства солидарности, верности дружбе, а не из автоматического подчинения религиозной идее мученичества и священной жертвы во спасение церкви, как это делают ее «сестры во Христе», монахини-кармелитки. Обстоятельства, в которые поставлена объективными причинами Бланш, не оставляют ей никакой надежды. Она обречена с самого начала. Ее среда, ее семейный круг должны быть разрушены. Бежать от обстоятельств или активно бороться за свою жизнь она не может, ибо все ее существо во власти страха перед жизненной борьбой. Но выбор такого персонажа оправдан здесь реальной обусловленностью «страха»: Бланш, с ее надломленной психикой, есть лишь чуткий барометр, реагирующий своевременно и точно на сгустившуюся грозовую атмосферу. Единственной опорой Бланш с ее вечным страхом и предчувствием беды была вера, надежда на силу и прочность церкви. Но эта вера, эти надежды рушатся. Выбранный Бланш из всех символических знаков христианского учения образ Агонии Христа (в монашестве Бланш носила имя «сестры агонии святого Христа») приобретает роковой смысл агонии церкви, агонии веры, которая уже бессильна поддержать и укрепить смятенную душу человека.