Упоминание о безногих обрубках

Хамм в таком случае должен изображать веления тела, инстинкты, жестокое волевое начало, а Клов, обреченный на вечное хождение (он не может сесть), воплощает вечно функционирующее сознание. Он хочет покинуть своего господина, но привязан к нему, как разум привязан к телу. Слева, в урнах,- безногие родители Хамма Нагг и Нелл, высовывающиеся изредка, чтобы вспомнить прошлое или рассказать один и тот же анекдот.

Упоминание о безногих обрубках в урнах стало своего рода штампом для иллюстрации того, как Беккет унижает человеческую плоть. Но это отнюдь не фокус драматурга, чтобы покрепче ударить по нервам зрителя и дать повод для рассуждений об «антигуманизме», «модернизме» и т. д. у автора, а часть очень детально разработанной абстракно-философской конструкции. Больные и калеки в его романах и пьесах обязаны своим плачевным состоянием утверждению Декарта о делимости тела и неделимости сознания. Обращение к Декарту характерно не для одного Беккета. Феноменологическая редукция Гуссерля, стоящего у истоков современного экзистенциализма, тоже восходит к скептицизму Декарта (сам Гуссерль называл себя неокартезианцем). Универсальному сомнению Декарта не поддавалось лишь одно положение: «Я мыслю,- следовательно, я существую»; что же касается Беккета, то он, применив этот метод не только к человеческому познанию, но ко всему существованию, демонстрируя распадение тела и деградацию духа на пути к недостижимому пределу полного небытия, оставляет в качестве основы истину о страдании как о признаке жизни. Услышав от Клова, что Нагг плачет в своей урне (по поводу вероятной смерти Нелл), Хамм заключает: «Следовательно, он жив». И что Нагг и Нелл потеряли ноги, когда попали в аварию, катаясь на тандеме, тоже не случайность. Велосипед — один из наиболее частых мотивов у Беккета.