Четвертая стена

Если в драме натурализма существует «четвертая стена», и зритель, как сквозь стенку аквариума, наблюдает за тем, что происходит в сценической коробке, где воспроизводится внутренняя среда пьесы, то экспрессионизм эту стену разбивает, и все как бы выхлестывается на зрителя. Теперь он уже не пассивный наблюдатель, опосредованно воспринимающий пьесу путем наблюдения за персонажами. Все направлено непосредственно на него: яркие краски, крики, речь в публику. Он становится участником представления. Условность приобретает новый характер: она существует не только для зрителя; не будучи одновременно реальностью для персонажей, условность становится связующим звеном между сценой п залом, создавая единство зрителей и актеров.

Пьеса становится разворачивающимся на глазах у публики зрелищем, происходящим при ее участии. Принцип «четвертой стены» делал характеры и события пьесы конечным конкретным воплощением каких-то процессов, поэтому наибольший успех выпадал на долю тех, у кого присутствовала идея развития, кто давал становление характера.

Абстрактность экспрессионистской пьесы должна была служить тому, чтобы каждый зритель осмысливал ее конкретно, применительно к себе, чтобы она будила эмоции не опосредованно, через пример, а сразу же, через непосредственное воздействие идеи или эмоции, очищенной от наслоений каждодневного лштейского содеряания. Естественно поэтому, что Маяковский не принимал театр, где «сидят на диване тети Мани да дяди Вани», и прав был Луначарский, сближая Маяковского с экспрессионизмом. «Театр — не отражающее зеркало, а увеличительное стекло». Вопрос был лишь в том, какие идеи и эмоции очищали экспрессионисты от шлака случайностей жизни. Решающую роль здесь сыграли Война и Революция.