Вторая поправка Мерсера
Вторая поправка Мерсера к пьесам его предшественников выражена в основном тезисе трилогии: пока люди будут только размышлять, а не действовать, они не добьются ничего. Но в драматический конфликт с этим верным тезисом автора вступает неожиданно сам главный молодой герой — Колин, возбуждающий у его создателя весьма противоречивые чувства.
Душевный бунт
Страдания смыкаются с ненавистью в такой мере, в какой это никогда не было свойственно чеховским героям, хотя они тоже умели и ненавидеть, и презирать, и смеяться над ближними. И все же — это именно развитие чеховских традиций, развитие свежее, самостоятельное, всецело обусловленное особенностями исторической обстановки в стране.
Сценическая площадка
Спектакль был выдержан в стиле народных площадных зрелищ.
Тон ему задавало начало, напоминавшее цирковой парад. Все участники шумной ватагой устремлялись на сцену, а Ведущий (простодушный на вид парень, но с хитрецой в глазах) немедленно устанавливал контакт со зрителями. Взобравшись на тумбу и помахивая хлыстом, он представлял участников спектакля.
Интеллектуализм, осмеянный в «театре абсурда»
Интеллектуализм, осмеянный в «театре абсурда» и в наши дни ставший на самом деле смешным, проложил тем не менее путь и к серьезности и ясности документальной драмы наших дней и в то же самое время ко всем нравственным исканиям художников «поэтического», говоря условно, типа, которым недостаточно ни фактов, ни голых свидетельств очевидцев.
Стилевые контрасты
Как правило, в ее спектаклях соблюдается принцип откровенной игры, демонстрации отношения к образу. Актер показывает одновременно целую серию персонажей (так, в «Швейке» 11 актеров играли 76 ролей), причем трансформация происходит на глазах у зрителей. Они сохраняют известную дистанцию по отношению к изображаемому лицу и не дают зрителю возможности вживаться в образы персонажей. Широко используется прием непосредственного обращения актера к зрителям.
Пародия Стравинского
Пародия Стравинского демонстративно замыкается в мире оперы и театра, показывая с некоторой гордостью свою «не ангажированность» никакой идеологией, стоящей вне искусства. (Правда, эта демонстративность сама по себе весьма идеологична, не говоря уже о том, что решительный «расчет с прошлым», с «наследием», в прозрачной оболочке любования им тоже «идеологичен».) Стравинский ссылался на «Cosi fan futte» Моцарта при выяснении объекта стилизации в «Карьере мота». В начале опера Стравинского очень похожа на итальянскую buffa в духе Паизиэлло, но в конце композитор, следуя логике сюжета, приходит к глюковскому «Орфею», представляя сцену в сумасшедшем доме как трагическую пастораль, где жалобное Lamento Тома-Адониса уже содержит интонации Глюка, которые разрабатываются потом в дуэте, и после идиллической колыбельной, когда Энн покидает спящего Тома, мы слышим его последние рыдающие возгласы: «Сердце разбито. Я чувствую холодное прикосновение смерти. Приди, Орфей, со своей лирой и спой лебединую песнь! И плачьте, плачьте вы, нимфы и пастухи, на берегу Стикса об Адонисе, который был так прекрасен и юн и так любил Венеру!» (Падает на соломенный матрац.)
Столкновение реалистических контрастных характеров
Выразились в пристрастии к «шекспиризации» у его последователей — в создании широких живописных исторических полотен с изображением многих ярких, красочных живых человеческих фигур, в остром драматическом столкновении реалистических контрастных характеров.
Английской исторической драме был чужд всегда интерес к античной тематике, которая легла в основу большинства исторических французских пьес, написанных в 30-50-е годы. Английской исторической драме не свойственно и тяготение к совершенно откровенным притчам, напоминающим в иных своих частях грубоватое и эффектное площадное зрелище, хотя Брехт также писал и говорил всегда о связи своих исторических хроник и исторических парабол с театром «елизаветинцев». Английская историческая драма классичнее и строже. Она интересовалась и продолжает интересоваться в особенности сложными, переломными эпохами — эпохами смут, острого и напряженного столкновения судеб классов, государств конца одной общественной формации и начала другой. XIV, XV, XVI вв.- излюбленное время многих английских исторических пьес.
Конечное существо
Человек есть конечное существо, в нем не раскрывается бесконечность, и смерть принадлежит к его структуре. Сартр и Симона де Бовуар готовы видеть в смерти полояштельные достоинства. Мне представляется эта современная направленность поражением духа, упадочностью, смертобожничеством.
Апокалиптические видения
В качестве противоядия от засилья идеологии Ионеско предлагает обращение к глубоко личному в человеке, к тому, что одновременно касается всех. Это напоминает «тотального человека» Арто, но здесь уже нет проповеди иррациональной экстатичности. Такими всеобщими чувствами оказываются для Ионеско страх смерти, переживание тягостности существования, жажда абсолюта. Если тема смерти косвенно присутствовала в ранних пьесах, то специально ей посвящена написанная после «Носорога» драма «Король умирает». Королем оказывается наш старый знакомый Беранже — авторское «я» Ионеско. Сама пьеса представляет из себя поэтическую аллегорию прихода смерти к человеку — королю своих безграничных владений. Королевство уходит, и человеку остается только жалобно стонать вместе с героем пьесы: «Я умираю».
Героический разум Ибсена
Когда героический разум Ибсена сменяется под пером Шоу разумом политическим, реальным, разумом, учитывающим конкретно-исторические обстоятельства и к ним приспосабливающимся,- вот это — не сам Шоу, конечно, но такой склад мышления — уже становится одним из объектов осмеяния самыми различными направлениями западноевропейского искусства 50-х годов, которые занялись «низвержением идолов и иллюзий».
Сама длинная жизнь Шоу, а также симптоматическая парабола его мировоззрения — от фабианства до культа сильной личности, от бухгалтерского идеала (счеты, на которых считает дочь миссис Уоррен,- образ, с которым как бы полемизирует Чехов в финале «Дяди Ваий»: трагические счеты Войницкого сопровождали сухим звуком своих костяшек романтический стон Сони насчет неба в алмазах; у Шоу наоборот — дочка намерена трудом исправного клерка ретроспективно «осмыслить» профессию своей матери) — до фантазий позднего Шоу на тему сверхчеловеческого «мафусаильства», дьявольского донжуанизма и прочее — все это в мрачном и четком освещении 50-х годов стало выглядеть как капитуляция «реалистической» разновидности европейского разума перед лицом глобальной,- казалось тогда,- трагедии человеческого сознания.
Собственный «театр абсурда»
Современная английская драма
Драматизм образа Юрека
Конец Колина
Первая поправка
Атмосфера страха
Творческая эволюция
Эксперимент строительства социализма
Внешняя картина